— Что тут у вас?—спросили они. Казаки расступились, и офицеры увидали, что перед ними в грязи, лицом кверху, лежал убитый турецкий солдат. Кровь запеклась у него на груди и страшно чернела сквозь прорванное пулей сукно его синей куртки, ноги широко раскинулись; поодаль лежало ружье со сломанным штыком. Прислонясь щекой к щеке убитого, сидела, крепко охватив его руками, крошечная девочка, даже не поднявшая глаз, когда мы подошли к ней. Казалось, она замерла совсем, ища защиты у него, у мертвого. — Ах ты, сердешная!—заговорил один из казаков.—Ты-то чем провинилась? перед кем? Бедняжка, как дрожит!—И казак провел рукою по ее волосам. Ребенок еще крепче прижался к щеке отца. Один из казаков нашел у себя в кармане грязный кусок сахару. Он разжал ручонку девочки и положил ей сахар на ладонь. Она без сознательно, не замечая его даже, сжала ладонь опять.