В комнате стоял полумрак. За окнами пошатывались деревья, и дождь бился по стеклу, как будто пытался ворваться в чужую квартиру. Иногда Некрасова вздрагивала на стуле от неожиданного грома, от которого тряслись стекла, и начинал мигать свет. - М-мусор. Какой-то мусор сегодня везде. Грязь, слякоть… н-ненавижу все это. - Некрасова глянула на часы. Было десять минут второго. - Спать пора, а я все за старое. За старое, - перебирать свои мысли. Нюхать эту проклятую вонь в моей затомившейся душе. Да когда это кончится? - На этот вопрос Яна всегда знала ответ, и он звучал таким образом: "Кончится это в любой момент. Но, а в основном, надеешься на завтра. Хотя, …завтра наступает только после смерти… хотя… …". И это предложение могло длиться часами, до утра, до рассвета, когда тяжелые веки требуют упасть на подушку. Но даже тогда, в мыслях, во сне Некрасовой снились подобные сюжеты, где она блуждала в темном лесу ища тропинку или выход. Он был где-то рядом, но где? Яна почесала затылок карандашом и снова стала записывать свои мысли. Ей всегда казалось, что они кому-то приносят пользу, но кому? Эти записи никому были не нужны, не читаемы, даже самой Яной. "Сегодня Любочка заметила мои голубые глаза. Она даже сказала, что они у меня небесного цвета. А вот ее подруга, посмотрев в эти же глаза, увидела, что они у меня зеленые. На самом деле мои глаза серые. Только ни кто этого не замечает. Каждый видит в моих глазах разное. Один - светлое, другой - темное. Интересно, а